Дети непогоды - Страница 22

— Дайте мне вот такую, — попросил он, встав на цыпочки и заглядывая в одно из окошек.

— Вот такую чего? — неприязненно переспросила сидящая в хижине тётка.

Лицо её украшали странные, соединённые тонкими палочками гнутые стеклышки. От этого глаза тетки казались выпученными, как у лягушки.

— Ну вот такого, как вот в этих банках! — Хлюпик для наглядности несколько раз ткнул пальцем в банку за стеклом.

— «Двойное Золотое», а не «вот такое вот», — брюзгливо сказала тетка. — Понаехали тут из лесу на наши шеи! Тебе сколько?

. — Две. То есть две связки… Упаковки, — вспомнил он незнакомое слово.

— С тебя сорок восемь монет, — тетка порылась внизу и вытолкнула Хлюпику пиво.

Он расплатился и, сжимая неудобные упаковки в руках, пошёл к лестнице. Внезапно дорогу ему загородила тощая фигура. Хлюпик поднял глаза. Перед ним стоял какой-то тип с гнусной улыбочкой на костлявом рябом лице. В уголке его рта перекатывалась туда-сюда камышинка, бесцветные глазки смотрели словно бы сквозь Хлюпика.

— Э-эй, куки-и! — неприятно растягивая слова, гнусаво проговорил он. — Отойдём в сторонку, а-а?

— Тебе чего? — удивлённо спросил Хлюпик.

— Да ты не бойся, куки-и. — Тип всё подталкивал его куда-то за ларёк.

Там в густой тени громоздились высокие штабеля пустых ящиков. Из-за них вышли ленивой походочкой ещё несколько личностей и взяли Хлюпика в кольцо. Происходящее вдруг живо напомнило ему вчерашнюю сцену на острове — точно так же кипадачи окружали их с Иннотом.

— Чего вам надо?! — стараясь, чтобы голос не дрожал, спросил Хлюпик.

— Де-еньги у тебя еэ-эсть? — спросил кто-то.

— Ну, есть немножко, — желая удостовериться, Хлюпик похлопал себя по поясной сумочке. Там зазвякало. — Только это не мои… А что?

— Давай сюда-а, вот что, — ответили ему.

Внезапно стоявший перед ним резко толкнул Хлюпика в грудь. Тот отшатнулся назад, и сразу же в его руки впились чьи-то пальцы, а жесткий локоть перехватил шею, мешая дышать. Тот, кто говорил с ним, полез руками ему под плащ, прямо к поясной сумке. Хлюпик выпустил, наконец, упаковки с пивом и лягнул его ногой. Тут же локоть так сдавил ему шею, что на глазах выступили слёзы. И тогда Хлюпик изо всех сил запустил в него свои зубы.

Стоявший сзади заорал. Хватка ослабла, и красный взъерошенный Хлюпик отскочил к ящикам.

— Эта тварь меня укусила! — изумлённо сказал один из негодяев (в том, что это негодяи, Хлюпик теперь не сомневался). — Да я его… В речке закопаю!

— Отойди-ка, — тот, кого Хлюпик лягнул, небрежно отстранил поделыцика и, сделав неуловимое движение, извлёк, словно бы из воздуха, длинный и узкий нож.

Лезвие тускло блеснуло.

— Ну что-о, куки-и? Сейчас тебе будет больно-о! — кривляясь, протянул негодяй.

Остальные подались в стороны, освобождая место. Хулиган с ножом несколько раз ловко перекинул его из руки в руку и вдруг резко взмахнул перед самым носом Хлюпика — тот еле успел отшатнуться. Лезвие чиркну-ло по плащу и легко распороло его. В какой-то момент Хлюпик почувствовал кожей холодок металла.

— Сейчас ты буде-ешь бледны-ый! — поведал ему негодяй.

А Хлюпика вдруг захлестнуло странное чувство. Смоукеры вообще народ очень мирный; и даже нанесённая обида заставляет их не сжимать кулаки, а тянуться за трубкой. Хлюпик же не дрался ни разу в своей жизни; он даже шуточных потасовок старался избегать. Он не знал, как назвать эту горячую, едкую волну, вдруг поднявшуюся, словно рвота, откуда-то из самых глубин его существа и выплеснувшуюся на поверхность. Его ладонь нащупала застёжку плаща — ту самую, взятую из дома старую красную звёздочку. Пальцы крепко охватили ставший вдруг горячим талисман и сжались изо всех сил. В мгновенном озарении Хлюпик понял, почему лучи у неё сделаны чуть скруглёнными — если бы они были острыми, то уже прокололи бы ему кожу.

А потом он оторвал руку от застёжки и выбросил вперёд, словно швыряя камень. Красный сполох осветил изумлённое лицо негодяя и расплавленный, стекающий яркими медленными каплями нож в его руке, а в следующий миг и само лицо вздулось жуткими пузырями и почернело — только белые зубы сверкали на нём. Хлюпик с каким-то отстранённым интересом наблюдал, как его собственная ладонь, зачерпнув воздух у груди, швырнула его во второго негодяя. Тот вспыхнул весь сразу, будто пропитанный смолой факел, и, нелепо растопырив руки и ноги, полетел спиной в воду, подняв фонтан брызг и облако пара. Остальные разбойники кинулись врассыпную. Кто-то прыгнул в реку, кто-то метнулся вверх по лестнице. Внезапно за ларьком сверкнула синеватая вспышка, и рядом с Хлюпиком оказался Куки. То есть Иннот, поправил себя Хлюпик.

— Живой?! — Иннот тяжело дышал. Грудь его блестела от пота, набедренная повязка сидела как-то криво.

— Вполне… — Хлюпик говорил медленно. Странное горячее чувство ярости и торжества ушло, оставив после себя слабость и лёгкий звон в ушах. Иннот подошел поближе и заглянул в лицо (если это ещё можно было назвать лицом) того, кто стоял перед Хлюпиком.

— Ёпперный театр!!! — Челюсть Иннота отпала, и он едва ли не со страхом посмотрел на приятеля. — Это ты его так?!!

— Это всё она, — Хлюпик вяло ткнул пальцем в застёжку плаща.

Иннот моментально понял, о чём он.

— Так. Ясно. Давай-ка двигать отсюда, — он схватил Хлюпика за край плаща и потянул за собой.

При этом он задел обугленного негодяя — и тот вдруг рассыпался: там, где он только что стоял, осталась лишь кучка пепла. Хлюпик ошеломленно оглянулся и тут же споткнулся о тело, валявшееся на ступеньках.

— Этого я завалил, — бросил Иннот, таща за собой Хлюпика.