Дети непогоды - Страница 17

К оглавлению

— Нет, спасибо! — Хлюпик передёрнулся. — Когда там такие крокозябры водятся…

— Ну как хочешь. — И Куки, скинув набедренную повязку, почти без всплеска ушёл под воду.

Хлюпик уселся на перевёрнутую лодку, обхватив себя руками, и стал смотреть, как приятель ныряет и плавает.

— Вылезай! — наконец, не выдержал он. — А то ещё кто-нибудь цапнет за ногу — и Амба!

— Тогда уж не Амба, а каюк! — весело ответил Куки. Он выбрался на берег, отжал волосы и встряхнулся.

— Теперь самое время покурить, — сказал Хлюпик.

— Теперь самое время заценить, чего там мы стырили у кипадачи, — возразил Куки. — Давай-ка доставай их пожитки!

Пожитков было три мешка. Куки придирчиво осмотрел их и заявил:

— А вот и наши плащи.

— Плащи?

— Ну да. Это в Лесу ты можешь щеголять в одной набедренной повязке или вовсе голышом. В Бэбилоне нравы другие. Надо что-то надеть сверху. Иначе тебя примут за лесного дикаря. А ты хоть и из Леса, но дикарём себя не считаешь, так ведь?

— Конечно, нет! — удивленно воскликнул Хлюпик. — Я смоукер!

— А как тебя зовут, смоукер?

— Хлюпик.

Куки в раздражении прихлопнул себя по коленкам:

— Не Хлюпик, а Хлю!

— Ой, извини, — смутился Хлюпик. — Я и забыл.

— Помнить надо, — проворчал Куки, возясь с узлом. Наконец тот поддался, явив взорам приятелей какую-то странную массу. С виду она напоминала скрученные сушёные листья. Куки зачерпнул пригоршню, понюхал и вдруг разразился хохотом.

— Ты чего это? — озадаченно спросил Хлюпик.

— Парень, да ты знаешь, что это такое? Это же умат-кумар!

— Умат-кумар?!

— Ну да! Слушай, попробуй зарядить это в свою трубку, сам поймёшь! Ох, вот это номер!

— И что нам с ней теперь делать?

— Как что? Если в остальных мешках то же самое, то мы с тобой уже довольно богатые люди! Давай скорее развязывай остальные!

Во втором мешке оказался всё тот же сушёный лист. Хлюпик недоверчиво понюхал его. Пахло травой. В третьем мешке лежал здоровенный молот из крепчайшего железного дерева, кремень с огнивом и трут, завязанные от влаги в большой рыбий пузырь, моток прочной толстой верёвки и завёрнутая в несколько кусков тонко выделанной кожи книга. Хлюпик с интересом склонился над ней.

— Тут же ничего не понятно! — разочарованно протянул он, разглядывая незнакомые буквы, более всего похожие на чёрных пиявок.

— Ладно, неважно! Что там есть ещё?

— Больше ничего.

— Ну, нам и этого хватит, — ухмыльнулся Куки. — Веселись, парень! — внезапно воскликнул он. — Мы с тобой теперь богачи!

— А как же хозяева? — несколько растерянно спросил Хлюпик.

— Хозяева?! — брови Куки поползли вверх. — Ты что, уже успел курнуть?! Хозяева теперь мы! И лодка наша, и эти мешки… Ты чего, Хлю?!

Хлюпику и правда было не по себе. Конечно, кипадачи напали на них и вроде бы даже собирались побить; но брать чужое? Хлюпик затруднился бы сказать, что ему мешает поступать так с чистой совестью.

— Правильные смоукеры не берут чужого, — наконец, не очень уверенно буркнул он.

— Странно. — Куки уже спускал на воду лодку. — Когда мы сперли ведьмину ступу, ты вроде не возражал.

— Так ведьма же! Она же плохая!

— А кипадачи что, хорошие?! Запомни, паренёк. — Куки внимательно посмотрел в глаза Хлюпику. — Хороший только ты сам; ну и твои друзья, если они у тебя есть. Все остальные — плохие. Хорошенько это запомни; тогда избежишь многих неприятностей. Усёк?

— Усёк. — Хлюпик не знал этого слова, но тем не менее вполне его понял.

— Ладно, поплыли. Мне кажется, мы не так уж и далеко от Бэбилона. Кстати, попробуй умат-кумар. Вдруг тебе так понравится, что ты о табаке больше и не вспомнишь?

— Ну-у, это вряд ли… Ладно, уговорил. Забью немножко.

— Лучше выкури полную трубку. И подольше удерживай дым в себе. Эх, хорошая штука жизнь!

* * *

Палка свистнула в воздухе, проткнула стену гаража, разметав ветки и прутья, и косо воткнулась в землю недалеко от опушки. Перегнида сплюнула. Всё утро она пыталась соорудить летающее помело из имевшихся в наличии запчастей, и, как назло, ничего не выходило. Утро — вообще не лучшее время для ведьм; но из-за проклятых угонщиков все её суточные ритмы были нарушены, и теперь приходилось работать при ясном солнечном свете. Чёрные лохмотья Перегниды резко контрастировали с весёленьким лесным пейзажем. На покрытой изумрудным мхом полянке перед избушкой красовались неопрятные выгоревшие проплешины и воронки — вещественные следы нервных срывов ведьмы. Сейчас она, правда, немного остыла и дело как будто налаживалось. «Тангаж и рысканье в пределах нормы, — удовлетворённо подумала ведьма, в очередной раз запуская изделие. — Теперь осталась самая малость — хвостовые стабилизаторы. Нарежу-ка я для этого дела ореховых прутьев». Умывавшийся на крылечке кот встретил хозяйку радостным мурлыканьем. На плече она тащила новое помело. Кот встал, задрав хвост трубой и выгнув спину. «Цаконец-то у неё получилось, — подумал он. — Стоит, пожалуй, завести разговор о блюдечке сметаны; вдруг она в хорошем настроении. Конечно, моя хозяйка в хорошем настроении — это что-то новенькое, но вдруг?»

Перегнида воткнула помело у крыльца и с размаху уселась на жалобно скрипнувшую ступеньку. Щёлкнула кнопка, и костяная нога ведьмы шлёпнулась рядом.

— Залазь, — коротко приказала она. Шерсть на загривке кота встала дыбом.

— Хозяйка, — жалобно промяукал он; от волнения кошачий акцент проявлялся сильнее, чем обычно. — Хозяюшка, может, мы как-нибудь по-другому?!

— Залазь, кому говорю. — Перегнида нахмурилась.

— Но… Но там же места мало! Там все твои магические принадлежности и всё такое…